Господство — это важнейшая потребность человека, которая выдаёт в нём разумное существо, ибо «воля к власти» — исключительно у людей — распространяется не только на окружающий мир, но прежде всего на самих себя, что есть показатель истинной свободы человеческой души. Только человек, властвуя и подчиняясь, руководствуется при этом определённой системой юридических законов и моральных норм. И даже в экстремальных ситуациях, он старается целенаправленно доминировать или оправданно маскироваться, используя известные только ему приёмы успешного приспособления за красивой вывеской, к почти всегда агрессивной окружающей среде. «Борьба за власть» лишь в человеческом сообществе вышла за пределы «законов джунглей» и «инстинктов самосохранения», приняв «человеческое обличье» и став неотъемлемым элементом культуры «царства разума».
На смену бескомпромиссности «зубов и копей» пришла «стратегия придворных мудрецов и военачальников», во все времена ищущих эффективные модели управления государством и способы ведения внешних победоносных войн. Практически каждая цивилизация, существовавшая в истории, привнесла в общечеловеческую «науку управлять» что-то своё. Однако совершенно малое число мировых «доктрин» посягнуло на такой уровень универсальности, который бы включал в себя надёжную и простую систему управления общественными явлениями, более того подобное «дефицитное знание» во все времена являлось секретным «орудием» или «оружием», в зависимости от направления своего удара!
Поэтому «наука власти» всегда была прерогативой «сильных мира сего» и всячески утаивалась от подчинённого «большинства». В силу этого для человека никогда не теряла своей актуальности альтернатива: «управлять или быть управляемым?» Ведь только тот, кто сознательно научился господствовать и подчиняться — тот действительно заслужил своё право быть неуправляемым», т. е. «реально свободным за счёт не свободных»!
Человек, находясь в системе сложнейших природных и межличностных связей, постоянно озадачен поиском физического, эмоционального и душевного комфорта, чего невозможно достичь без сознательного вмешательства в хаотические процессы бытия, которые всё же имеют решающее свойство «упорядочиваться» в результате целенаправленного воздействия на них. Ведь сквозь суету, беспорядок и сумбур, всё же нет-нет, да и проглянет предельно чёткая закономерность мирового устройства, которую можно не просто выявить и изучить, но, что самое главное, «взять на вооружение»! Всё это возможно в силу доказанности, что «случайность — есть моментом проявления необходимости, «надстройкой» её!», и хаотически разбросанные по небу звёзды, наблюдаемые на ограниченном участке неба — это всего лишь отдельный фрагмент целостной галактики, строго упорядоченной в спираль законами мироздания! Поэтому туда, куда невежество только праздно глазеет — там мудрость видит смысл. Вот почему «власть мудрости — это мудрость власти!» В силу этого перед управлением всегда ставились «исконно человеческие цели»: «обработать материал», «укротить зверя» и «воспитать человека»! Вот почему истинный властелин смог, начав с себя, и «овладеть истиной», и «обуздать страсти», и «позаботиться о телесном здравии»!
Запад подарил человечеству диалектику, универсальную систему «понимания мира», но при этом не позаботился о практическом инструментарии для применения теоретических выводов этой крайне спекулятивной методологии. Восток же — творец «науки Перемен», традиционно «уйдя в себя», скрыл от посторонних глаз свои «мировоззренческие озарения», спрятав их за бросовой доступностью «орудийных» схем, знаков и символов, которые, увы, так и остались бессмысленными для непосвящённых!…
Только соединение «ручки с чемоданом» даст современному человеку реальное знание как практическое умение, вооружив «стратега XXI века» одновременно и «координационной сеткой» И-Цзина, и «понятийным аппаратом» Гегеля!
И если диалектика Запада и «наука перемен» Востока, на первый взгляд, совершенно уникальны, независимы и самодостаточны, то приложив к ним синтетический способ их рассмотрения — получаем «на выходе» нечто новое — взаимодополняющее, взаимопроникающее, взаимное усиливающее единство противоположностей, которое максимально освобождено от традиционных «мистических плевел».
Сущность является к нам в ключевом слове «ПЕРЕМЕНЫ», которое дает всем и каждому право на смысловой плюрализм, на свободную герменевтическую импровизацию на преодоление догматических «канонов-шаблонов», на обновляющееся движение в диалектическом контексте «вечного иного». А всё потому, что абсолютным способом существования бытия и есть именно его метаморфозы, ибо всё что угодно, как нечто — выявляется как таковое только через «не себя». И только в этих переходах, «бросках из крайности в крайность», открывается возможность для мира воспринять самого себя, а нам как части его — и нас, и его!
Таким образом, методологией «Перемен» могут быть только они сами(!). И сущность этой методологии в том, что всё, в каждый новый момент — иное, но «иное иного» — это «то же самое»!…
Второй критический тезис звучит так: «Только Фу-Си заслуживает доверия!» Напомним, что первооткрывателем «метода перемен» был именно он. Его прозрение принесло огромную пользу ему же самому, сделав его ваном-правителем царства Чжоу! Фу-Си (он же — Паоси, или Баоси) изобрёл триграммы и их единственно гармоничный порядок.
Дальше — больше! «Засучил рукава» и его сиятельство Конфуций, который к первоначальным символам, обросшим иероглифическими названиями, афоризмами и нео-порядками, добавляет и «свой кувшин на чужую капусту»: воскрылено комментирует гениальных предков! Что может быть необычнее? Объяснять то, что в этом не нуждается; редуцировать от символа в комментарий, порождающий дальнейшую необходимость «объяснения объяснённого»! Налицо — тенденция к распылению, где истина исчезает в тумане тенденциозных новаций. В силу последующей канонизации Конфуция — освящаются и его «кабинетные штудии» вокруг «И», над которыми он и поставил «все точки». Одно тревожит, что странная, всё таки, мировоззренческая позиция видится у Учителя-Куна: он всю жизнь ратует за «исправление имён» (кит. «чжен-мин»), призывая к реконструкции утраченных смыслов иероглифов, а сам взахлёб изучает «И-цзин», основная парадигма которого — перемены!
Здесь уместно напомнить, что китайский менталитет не предполагает, присущей многим другим народам, «перевозбуждённости», «революционности», «радикальности». Он выпестован в среде непрерывной «реставрации старины», в условиях воспроизводства традиций, где общее — всё, а индивидуальное – ничто. Где целое — подразумевает порядок, а часть — подчинение. В паноптикуме этих бесчисленных «церемоний», «регламентов», «этикетов», «образцовости», «механического ритуализма», а также, доходящей до патологии «обрядности» и эстетического «позёрства» — вызревает так называемый «культ порядка», на выявление и поддержание которого направлена даже магия.
И придворными прорицателями были не «независимые эксперты», а прагматичные государственные чиновники — блюстители всё того же порядка, который расценивался как священный, потому что он исходил от Неба. Поэтому-то и индивидуальные культы, и социальные отношения «подгонялись» под незыблемое мироустройство, отражением которого был ГУА-ПОРЯДОК ФУ-СИ, пронизывающий своей «эталонностью» и природу, и социальное устройство, и персональное поведение, и «выравнивающий» их по отвесу и угольнику «естественного хода вещей».
Добавить комментарий